До сих пор стоит перед глазами…Новость

Жительница Долинска, ребенок войны Мария Арсентьевна Бочанова отметила 90-летие. Крепкого здоровья, долгих лет жизни, душевной теплоты, заботы близких пожелали юбилярше председатель Собрания Галина Дворянинова и вице-мэр Алексей Якуба. Мария Арсентьевна родилась 2 мая 1930 года в Калужской области. Деревня, в которой она жила, была большой – более 200 домов, три колхоза. В семье Арсения Кузьмича и Прасковьи Алексеевны Лёвиных родились 14 детей, но выжили только шестеро: Маша, две сестры и три брата. Самый старший – Илья – приглядывал за ними – родители с утра до позднего вечера трудились в колхозе. Зарплату не платили, выручал огород и собственное хозяйство: держали корову, свинью, овец, гусей, кур, которыми занимались дети. – Жила бедновато, еды не хватало. Собирали всякую траву: лебеду, осот, со старшим братом ходили за три километра за кленовыми листьями, желудями, семенами щавеля. Все это мы сушили, толкли, просеивали и добавляли в тесто, из которого пекли хлеб – мука была роскошью, – рассказывает именинница. Маше исполнилось 11 лет, когда началась война. Отца с Ильей сразу забрали на фронт, но родные знали, что воевали они где-то рядом с деревней. – Налетело много истребителей, началась бомбежка. Все дети в этот момент были во дворе, кормили хозяйство. Вбежала бабушка Марфа, крикнула: «Всем на землю!» и накрыла нас собой, – вспоминает Мария Арсентьевна. После бомбежки мать с детьми забрал тесть, у него прятались от немцев в погребе. Соседи в то нелегкое время жили одной огромной семьей, выручали друг друга, помогали кто чем может. В их деревне фашистов было немного, отвечал за «порядок» комендант. – Но мы его не боялись: он был человечным. Как-то я заболела тифом, очень плохо себя чувствовала, а комендант как раз зашел к нам: он ко всем ходил, контролировал обстановку. Увидев меня, поинтересовался у мамы, что случилось, она объяснила. Через какое-то время он вернулся с лекарством, оно меня и спасло, – делится юбилярша. В 1942-ом отряд отца и брата попал в окружение врага, и они вернулись в деревню, семья воссоединилась. В этом же году очень многих односельчан забрали в концлагерь в Западную Польшу, в их число попали и Лёвины. – Первое воспоминание: на территории концлагеря клуб. В зале полно русских военнопленных. Нашу семью вместе с немногими фашисты загнали на сцену, а остальные… Полы раздвинулись, и они с криками провалились вниз, в огонь крематория… Эта картина до сих пор стоит перед глазами. Лёвиных поселили в барак. Каждому на день выдавалось по маленькому кусочку хлеба и на всех ведро с похлебкой. Родителей и детей постарше немцы гоняли каждый день на завод ремонтировать оружие, военную технику, а младшие оставались в бараке. – Нам повезло: нашу семью не разделили. Похлебку мы делили по старшинству, старались, чтобы никто не оставался голодным. Но каждый новый день мы ждали с ужасом: боялись, как бы в отсутствие взрослых кого-нибудь из нас на забрали в крематорий, – говорит Мария Арсентьевна. – Освободили нас в мае 1945 года и отправили эшелонами на родину. Мы вернулись на нашу станцию, в деревню. Домов пострадало очень много, наш тоже сгорел. Отец с братом выкопали огромную землянку, там мы и поселились. Есть было нечего, одеваться не во что, ходили подбирали, кто что найдет. Чтобы не умереть с голода, жители деревни организовали колхоз. Землю обрабатывали вручную, женщины трудились наравне с мужчинами. Позже Лёвиным выделили участок, на котором отец с Ильей построили деревянный дом. К тому времени брат женился, в молодой семье подрастала дочь. – Денег в колхозе не платили, спасала одна корова. Многие сельчане начали по вербовке уезжать в другие населенные пункты, настала и наша очередь, – продолжает юбиляр. – Так мы оказались на Сахалине, в селе Березняки, куда переехали многие наши соседи. От березняковского колхоза, куда устроились родители, выделили японский барак на три семьи, там мы и поселились. Лёвины всегда были на хорошем счету, их часто ставили в пример. Со временем руководство колхоза помогло с домом, выделив материал для строительства. Дом «поднимали» всей деревней. В Березняках Мария познакомилась с Иваном Бессоновым, за которого вскоре вышла замуж. – Он служил в воинской части. Приходил к нам в гости, помогал и однажды сказал отцу: «Маруся такая хорошая, разрешите нам пожениться?» Так и получилось. После службы в 1951 году он забрал меня к себе в поселок Сузун Новосибирской области, я тогда уже носила под сердцем нашу дочь Валентину. Но так повернулась судьба, что через месяц я была вынуждена вернуться на Сахалин с ребенком без мужа, – вздыхает Мария Арсентьевна. – Жизнь продолжалась, я устроилась на работу в березняковский колхоз, за дочерью приглядывала моя мама. В этом же году на покосе Мария познакомилась с Петром Бочановым, который стал ее вторым мужем. После свадьбы семья переехала в Южно-Сахалинск. В 1956-м, на пятом году семейной жизни, в гости приехала сестра Петра, она убедила в переезде к нему на родину, в Сибирь. Петр купил билет и улетел, пообещав забрать жену, как только обустроится. Больше она его не видела. Пришлось возвращаться к родителям. – Я уже тогда знала, что он не приедет. А в 1970 году от него пришло единственное письмо, в котором он признавался, что, бросив меня, совершил большую ошибку, и просил прощение, – смахивает слезу юбиляр. В 1957 году Мария Бочанова устроилась в Долинскую ЦРБ санитаркой. В конце 70-х Мария Арсентьевна познакомилась с Николаем Кучеренко, за которого в 1982 году вышла замуж. Они прожили счастливо 28 лет. Пережить его смерть помогли внуки и внучка Василиса, они всегда поддерживали, как могли. Сейчас Мария Арсентьевна живет с Василисой и ее семьей. – С бабушкой мы никогда не теряли связь, часто созванивались. В 2013 году я проживала в Иркутской области, работала в Университете путей сообщения. Однажды бабушка призналась, что ей начали отказывать ноги. Я прилетела к ней и решила остаться. Устроилась в Долинске на работу, здесь вышла замуж, родила двух дочерей, в которых бабуля души не чает. Бывает, начну их ругать, она сразу на защиту встает, говорит: «Ну как на таких ангелочков сердиться можно?» Вот так все вместе и живем, – улыбается внучка. Вера КАНИБОЛОЦКАЯ.