«Я — это мы, мы — это «Сова»: с чего начинался поиск пропавших на Сахалине

— Евгения Александровна, вы коренная сахалинка, родились в поселке Восток Поронайского района, образование получили на острове. Расскажите, чем вы занимались до волонтерской деятельности и как пришли к ней? 

— Я сменила разные виды деятельности: трудилась портной, в перестроечные годы, уже будучи замужем и став мамой, работала на рынке. Вообще, жизнь в перестроечные годы научила всех моментально подстраиваться под любые изменения, приходилось работать в разных сферах. Настолько закалило нас то время, что и потом, если работа на одном месте заканчивалась, то мы очень быстро находили применение в другой сфере. Нужно было заработать — шли и работали. 

Любая поисковая волонтерская деятельность начинается с личной истории. Так и у каждого человека в нашем поисковом отряде есть своя личная история, и у меня тоже. В 2014 году пропала моя дальняя родственница, совсем еще молоденькая Женя Солдатенко. Искали вместе с родственниками. Три недели спустя Женя была найдена мертвой… 

Через полгода в Южно-Сахалинске пропали двое мальчишек. Вышли из школы, а домой не пришли. Вот тогда это уже были самые настоящие, активные поиски. Искали четыре дня, а ведь ночи уже холодные. Кстати, это единственный на моей памяти случай, когда мама одного из мальчиков все эти дни физически принимала участие в поисках. То есть родители часто выходят, конечно, но все равно делают перерывы — поспать, перекусить. А тогда женщина просто четыре дня не спала и не ела, все время проводила в поисках сына. 

И на четвертые сутки мы ребят нашли. К счастью, живыми. Но заболевшими — простыли за это время. Мы тогда так устали — оказалось, что мы их искали, а они от нас бегали по городу. В итоге наш волонтер увидел их на дороге, обратился в расположенный рядом торговый центр, и вместе с охранником они смогли ребят задержать и передать полиции. С этого момента уже началась поисковая волонтерская деятельность. 

— Но это еще не был поисково-спасательный отряд «Сова» в том формате, в котором он существует сейчас?

— Нет, тогда еще не было ничего официально оформлено, связь с полицией не держали. Но все равно мы всю зиму искали пропавших, и так дошли до весны 2015 года.

Тогда произошла еще одна трагедия, если помните — пропала Юля Карпова в Новоалександровске. Искали десять дней, у нас тогда была неофициальная волонтерская группа «Шанс». Нашли девушку мертвой. После этого я решила официально зарегистрировать отряд, и так мы стали «Совой».

Нам очень повезло, мы организовали «Сову» в самое подходящее время. Следком сам на нас вышел и предложил сотрудничество. И наша область стала первой в стране, где было заключено четырехстороннее соглашение о сотрудничестве со всеми структурами. Даже на сегодняшний день далеко не каждый регион может похвастаться таким взаимодействием волонтеров и правоохранителей. 

Это сильно облегчило нашу волонтерскую работу, огромная поддержка со стороны структур. Я даже говорю, что следком — это наши вторые родители. Тогда, в 2015 году и началась наша беспокойная поисковая волонтерская деятельность, со своими взлетами, своими потерями. 

— Что изменилось после перехода на официальный формат работы отряда? 

— Подчеркну, что мы не можем сами инициировать поиски пропавшего человека — только по звонку полиции, если она видит необходимость привлечения волонтеров. Поэтому, когда к нам пытаются обратиться, минуя правоохранительные органы, приходится сначала отправлять туда. Экстренный случай — когда пропадает ребенок. Тогда мы все равно отправляем родителей в службу 112, но одновременно с этим уже начинаем комплектовать поисковые группы. 

После звонка из полиции мы начинаем с информационного поиска — распространяем в социальных сетях, чатах, группах информацию о пропавшем. Зачастую достаточно быстро человека либо находят, либо он объявляется сам, живой и здоровый. Говорит, что искать его не надо, и дело закрывается. 

Если информационный поиск ни к чему не приводит и есть необходимость начинать физические поиски, то формируем отряды, выходим. В основном это требуется, если пропадают дети, пожилые люди с расстройствами памяти, то есть наиболее незащищенные жители, которые могут попасть в опасную ситуацию даже в городской среде. И эта поисковая волонтерская деятельность также согласовывается с полицией. 

По итогам семи лет деятельности отряда «Сова» могу с уверенностью сказать, что поисковое движение на сегодняшний день — часть розыскной системы в России. И нам удалось занять эту нишу своим трудом. 

Иногда меня просят озвучить статистику, сколько людей было найдено благодаря «Сове». И мне трудно ответить на этот вопрос. Вот если человек после распространения объявлений объявился сам — включать его в эту статистику? Вроде как сам нашелся, и не пропадал никуда, получается. Но ведь выяснилось это благодаря информационному поиску! 

А вообще, то, что у нас информация о пропавших людях сейчас распространяется так быстро и по такому множеству каналов, сыграло большую профилактическую роль. Заметили, что у нас в области стали гораздо реже уходить из дома дети, подростки? Потому что система работает как часы — «бегунки» понимают, что их очень быстро найдут, и нет смысла самовыражаться таким способом. 

— Да, информационный поиск действительно работает в том числе на предупреждение подобных случаев. Это радует, ведь всегда лучше вообще не допустить исчезновения ребенка, чем потом искать его, надеясь на счастливый исход. Вы предпринимаете еще какие-то меры профилактики пропажи детей? 

— Конечно, 50% нашей работы — это как раз профилактическая деятельность. У нас десять инструкторов прошли специальное обучение, они ходят по школам и проводят уроки в рамках программы «Безопасные навыки». В прошлом году мы привезли учебники этого курса. Рассказываем детям о навыках безопасного поведения в городской среде и в лесу. 

Выясняется, что подавляющее большинство детей не знают эту информацию. Да что там дети, даже родители не понимают, кто такой опасный и безопасный незнакомец. С удивлением узнают, что безопасный незнакомец — это человек, который находится при исполнении рабочих обязанностей. Например, продавец в магазине, полицейский, сотрудник почты или банка. Если ребенок потерялся, то за помощью ему следует обращаться именно к таким незнакомцам. А вот все остальные люди, просто идущие мимо, — потенциально опасные. 

Следующий этап — уроки по безопасному интернету, в первую очередь по поведению в социальных сетях. У нас два инструктора уже прошли сертификацию в «Лиге безопасного интернета», которая развенчивает фейки. Сейчас еще три человека заканчивают обучение, к сентябрю получат сертификаты, придут учебники по этой программе. 

— Вы сказали, что родители зачастую сами не знают безопасные навыки и, соответственно, не могут обучить им ребенка. Планируется ли организовать подобное обучение родителей? 

— Работа с родителями — это третий этап, у нас в планах проведение тематических родительских собраний. Я считаю, что в большинстве случаев пропажи детей виноваты именно родители. Когда мужчина и женщина решают завести детей, они берут на себя юридическую ответственность за жизнь своего ребенка. Когда этот ребенок начинает взрослеть, контролировать его становится все тяжелее, и многим родителям легче просто ослабить этот контроль, чем поговорить, научить, выстроить доверительные отношения. 

Поэтому сейчас я вижу одной из главных задач «Совы» донести до каждого родителя, что только от него зависит безопасность его ребенка, научить настройке системы «родительского контроля» на компьютерах, телефонах и другим правилам и навыкам. Напомнить, что у нас в стране вообще-то действует комендантский час — после 23 часов все несовершеннолетние должны быть дома. Мне как волонтеру-поисковику часто приходится бывать на ночных улицах и знаете, сколько детей я там вижу! 

Потерявшийся ребенок — это всегда сигнал для родителей: «Эй, ты, люби меня!». Причина может быть как в недостатке внимания, так и в переборе с ограничениями. Нужно придерживаться золотой середины — этому и постараемся научить родителей. 

— Наверняка многих интересует, как стать волонтером «Совы». Расскажите о вашей команде и о том, как в нее попасть. 

— Сегодня в отряде более 100 человек, из них 43 — основной состав. Они на постоянной основе осуществляют поисковую деятельность. Когда к нам приходят новые люди, мы предлагаем им разные варианты: участвовать в поисках, проводить уроки «Безопасных навыков», организовывать информационный поиск, оказывать социальную помощь — например, нынешней зимой, когда замело дома, подъезды, люди физически не могли выйти из дома, откопать автомобиль. Обращались к нам, мы стали помогать. А еще до этого, в начале пандемии коронавируса областные власти попросили нас помочь, рук не хватало. Сразу откликнулись, работали в аэропорту совместно с Роспотребнадзором, потом готовили и развозили комплексные обеды маломобильным людям на карантине. Различная социальная помощь требуется жителям и сейчас, также оказываем при необходимости. 

Так вот, каждый человек, приходящий в отряд, волен выбирать направление деятельности, которое ему по душе. Наши волонтеры регулярно проходят обучение. Раз в год в медколледже — по оказанию доврачебной помощи. Обязательно — курсы от агентства по делам ГО, ЧС и ПБ, там целая программа, которая завершается выдачей сертификата. 

В ближайшие три месяца планируем организовать школы волонтеров-поисковиков в Южно-Сахалинске, Холмске, Невельске, Аниве и Корсакове. Сейчас закупаем оборудование. Будем обучать тех, кто хочет научиться искать людей, в конце дадим сертификат. Нам нужны люди с навыками. 

Но при этом у каждого нашего волонтера есть основная работа. Так что остаются в «Сове» только те, кого действительно тянет к такому, честно сказать, тяжелому труду. Это очень высокая ответственность. Вообще, поисковая деятельность — она особенная, невозможно, знаете, быть «чуть-чуть» поисковиком. Если пришел, то все, прилип, как к магниту, уже не уйдешь. 

— У вас волонтерская организация, то есть никаких источников дохода нет. Откуда берутся средства на закупку оборудования, учебников, на обучение? 

— Наш отряд «Сова» является также и региональным отделением Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям – оттуда и все наши учебники, курсы волонтеров, центр организует их для нас бесплатно. Также мы тесно сотрудничаем с правительством Сахалинской области, недавно нам выделили средства на закупку оборудования, в том числе квадрокоптера для подводных поисков — это очень нужная для нас вещь, мы его ждем с нетерпением. 

Кроме того, правительство дает возможность организациям, подобным нашей, получать гранты на реализацию социально значимых проектов. Я сейчас подала заявку на получение гранта для проведения поискового квеста среди подростков от 12 до 17 лет. Чтобы ребята на практике могли все навыки безопасного поведения отработать. Хочу с этим проектом выйти за пределы области, передать опыт в другие регионы России. 

— Поделитесь, где можно брать столько сил и энергии, чтобы хватало на всю эту масштабную, да еще и совершенно бескорыстную волонтерскую деятельность? Как нужно восстанавливаться, отдыхать? 

— В первую очередь, конечно, это общение с родными — сын, внуки. Очень помогает нейрографика, это настоящая психологическая «самопомощь», благодаря этой технике прорабатываются все проблемы, тревоги, переживания. Всем советую освоить. 

Ну, и никто не отменял просто посмотреть хороший сериал, съездить отдохнуть на природе. Здорово ездить всем вместе с ребятами, уже сроднились за эти годы, они меня зовут «мать-сова». Уже не представляем жизни без нашей поисковой деятельности, прикипели. Потому что я — это мы, а мы — это «Сова»: таков наш девиз, и он действительно идет от души.